Григорий Хижняк: "...такой у баскетболиста крест, такая работа."

Григорий Хижняк — фигура для украинского баскетбола, можно сказать, культовая. Вряд ли рискуем преувеличить, заявив, что Гриша, как нынешнего начинающего тренера ласково называли болельщики, сыграл одну из важнейших ролей в популяризации баскетбола в стране. Будучи в свое время одним из лучших игроков Европы, Григорий так и не узнал, что такое «звездная болезнь», но при этом, имея в достатке скромности, он никогда не стеснялся быть на площадке не только исполнителем, но и шоуменом. А как можно не полюбить такого обаятельного великана, который после матча может быть доступен едва ли не для каждого зрителя, а на площадке превращается в одного из лидеров команды?

В минувшем сезоне Григорий Хижняк завершил карьеру игрока и, получив от руководства Днепр-Азота предложение принять под свое руководство дублеров клуба, довел молодую смену днепродзержинцев до конца чемпионате. Впрочем, его тренерская карьера только лишь начинается, потому говорить о том, насколько Хижняк преуспевает на этом поприще еще рано. Зато вспомнить о том, как развивалась его жизнь баскетболиста, можно уже сейчас — на этом периоде уже поставлена точка. Тем более что вспомнить есть о чем — за это время Григорий успел поиграть во многих чемпионатах, параллельно возвращаясь в Украину и на собственном опыте видя, как меняется украинский баскетбол.

Разговор с экс-центровым национальной сборной Украины прошел в живописном киевском Парке Славы. «Люблю это место — красиво, спокойно, — признался Григорий Хижняк, сам выбравший место для предстоящего интервью. — Когда выдается время, я всегда стараюсь приехать сюда, побродить наедине со своими мыслями. Я вообще не люблю шумных мест!. В таких условиях и разговор шел легко. Потому и затянулся на целых две встречи — Хижняку было что вспомнить за те десятилетия, которые он посвятил профессиональному баскетболу.

— Недавно в интервью Станислав Медведенко признался, что поначалу не понимал баскетбол, тот же Андрей Агафонов рассказывал, что в детстве увлекался футболом. Расскажите, как баскетбол появился в вашей жизни.

— Когда мне было шесть лет, меня буквально на улице нашел мой первый тренер — он искал детей для занятий академической греблей. И я до четвертого класса занимался этим видом спорта. Потом уже меня заметили баскетбольные тренеры. Начались «качели» — гребля-баскетбол, баскетбол-гребля. В сущности, гребля была для меня не очень важна, я просто ею занимался и все. Самое главное, что я в свое время встретил этого человека, который многое показал мне в жизни. Даже не в плане спорта, к которому он не имел так чтобы большое отношение. Не то, чтобы он был плохим тренером — гораздо важнее то, каким он был человеком. Благодаря ему я научился анализировать ситуацию, оценивать — что, где, как и зачем. Он привил мне очень важные жизненные качества. И когда я пришел к нему и сказал, что теперь буду заниматься только баскетболом, он воспринял мой выбор спокойно. К сожалению, я не знаю, жив ли он сейчас, но мне очень хотелось бы его вновь увидеть.

— А вы не пробовали его найти?

— Супруга как-то пыталась — через передачу «Жди меня», мы писали письма, но нам сказали, что этот человек уже не живет по тому адресу.

— И что было после того, как вы решили посвятить себя баскетболу?

— Учился в школе, закончил восьмилетку. Дальше учебу в школе пришлось оставить — мама воспитывала меня и моего младшего брата в одиночку и уже не могла тянуть на себе взрослого сына. Я уже тогда понимал, что я должен теперь сам помогать семье. Летом я подрабатывал, узнал цену деньгам. В школе старался учиться плюс оставался после уроков и работал — мы в школе делали определенную продукцию для завода. В общем, после восьмого класса я остановился на том решении, что буду профессиональным баскетболистом. В лет пятнадцать я попал в дубль МБК Николаев, который тогда назывался НКИ. Когда в четвертом классе я только начинал заниматься баскетболом, в нашей ДЮСШ был завуч Эммануил Самойлович Эпштейн, который впоследствии стал начальником команды НКИ. Так вот после того, как я закончил восьмой класс, он меня посмотрел, пригласил на тренировку, показал меня помощнику тренера Геннадия Сергеевича Защука. С тренерами мне вообще везло. Тот же Александр Иванович Ким дал мне важнейшие базовые знания баскетбола. У нас был отдельный спортивный класс, который соперничал с другими ДЮСШ, мы ездили на различные игры, а затем лучшие игроки в составе своих классов попадали на игры чемпионата Украины. И, начиная с 1989 года, я постепенно начал свою спортивную карьеру, став более серьезно заниматься баскетболом.

— После выступления за НКИ вы переехали в Киев...

— К тому времени я уже более-менее состоялся как игрок. Тогда была традиция клубам из бывшего Союза проводить в межсезонье спарринги в американскими командами. В зависимости от уровня команды, ей подбирались соответствующие соперники — грубо говоря, чтобы не было матчей с разницей в «-60». И в 1994 году я впервые в жизни попал в США. Мы тогда сыграли порядка десяти игр, встречались с военно-морской академией Индианаполиса, в составе которой выступал Дэвид Робинсон. Еще из интересных соперников могу вспомнить Флориду Гейтерс — в университете, который представляла эта команда, учились три выпускника, один из которых затем семь или восемь лет выступал в НБА — Эндрю ДеКлерк из Орландо Мэджик. Играли против университета Хартфорда. Думаю, что отзывы о моей игре были хорошими, поскольку уже в 1995 году я был приглашен в Будивельник. Как потом оказалось, меня в своих рядах в это же время хотел видеть университет Канзаса, чья команда входила на то время в десятку лучших университетских клубов. Правда, об этом мне сказали только два года спустя — в 1997 году после чемпионата Европы, когда мне исполнилось 23 года, и ни о какой Америке, разумеется, речь идти не могла. Узнай я об этом приглашении вовремя — не знаю, как бы повернулась моя жизнь. Были тогда и другие интересные варианты и в Украине, и в России. Нет смысла размышлять о том, что было бы, если бы я принял какой-то из них. Факт в том, что мне по душе было приглашение из стана чемпиона Украины.

— Чем запомнились эти три года в Будивельнике?

— Не в обиду Николаеву будь сказано, команда «строителей» — это совсем другой уровень. Уже через месяц после моего переезда в Киев мы отправились на турнир в Гонконг. Ездили туда и следующим летом. Ездили по Европе, выступали в еврокубках. Я правда, играл не очень много — думаю, ввиду молодости. В общем, было очень интересно. Потом у меня был саратовский период, новые знакомства. Знаете, в каждом эпизоде — своя маленькая жизнь, надо только научиться извлекать из нее максимум позитива. Это касается не только баскетбола, а и обычных житейских ситуаций. Даже когда просто идешь по улице, у тебя всегда есть возможность узнать что-то новое для себя. Так что, если вы меня спросите, жалею ли я о чем-то в своей профессиональной карьере, я отвечу — никогда не жалел.

— Кстати, о Саратове. Автодор был известен тем, что собирал по всему бывшему Союзу перспективных ребят, а затем даже предлагал им сменить гражданство на российское. Например, Виктор Хряпа поддался этому соблазну. Вам в Саратове не предлагали поменять гражданство?

— Предлагали, только не в Саратове. Много позже, когда я выступал за питерское Динамо. Даже начали что-то делать в этом направлении, но, к счастью, сорвалось. А что касается Автодора... Знаете, очень специфический клуб. И команда у нас подобралась очень хорошая — со мной играли и Эйникис, и Пашутины, и Фетисов, и Джулиус Нвосу. Смотрите, кто прошел в свое время через Автодор — Сергей Чикалкин, Роберт Штелмахерс, братья Хряпы. В общем, команда у саратовского клуба была сильнейшая, но все эти околобаскетбольные дела приводили к тому, что ему постоянно чего-то не хватало для необходимых достижений. Сами помните, как в 2004 году из-за финансовых проблем Автодор переродился в питерское Динамо, которое также просуществовало недолго. Впрочем, я баскетболист и в кулуарные дела не лезу и не хочу лезть. История Автодора вам и так хорошо известна. Ну, а про гражданство я уже вам ответил — предлагали, но много позже, в Санкт-Петербурге, когда местным клубом руководил все тот же Владимир Родионов. С другой стороны, Автодор заключал контракт со мной, как уже со взрослым игроком, а не с моими родителями, как они это делали с несовершеннолетними исполнителями. Потому и разговор был иной. Признаюсь, часто игроки уезжали из Саратова со скандалом. Многие баскетболисты рассказывали о том, что в Саратове даже кормили плохо. Не обошла чаша сия и меня — когда я уходил, разгорелся небольшой конфликт. По отношению к игрокам руководство Автодора действительно вело себя не очень этично. Все-таки если ты работаешь, ты вправе рассчитывать на то, что тебе обеспечат все условия для работы, а потом заплатят те деньги, которые ты заработал. Я не говорю про какие-то баснословные суммы, но хотя бы оговоренную зарплату выдавать должны. Может, именно в этом отношении к команде и кроется зерно как неудачных выступлений Автодора, так и того, что о нем вспоминают чаще в негативных тонах.

Но, в любом случае, я рад тому, что в моей карьере был саратовский период. Мне удалось поработать под началом такого великолепного специалиста, как Александр Сидякин, поиграть в еврокубках против тех же Маккаби и Фенербахче, сразился в матче против Панатинаикоса с Деяном Бодирогой и Дино Раджей... И сама команда, как я уже говорил, была хорошая. Никто никого не подсиживал, ни у кого не было какой-то звездности, всегда помогали советами, ругали, если надо. Я до сих пор в хороших отношениях с Женей Пашутиным — а сколько лет прошло! Тут же, повторюсь, околобаскетбольные дела были не в тех «кондициях», а от этого, как ни крути, нарушается и сам баскетбол.

— И после этого состоялось ваше возвращение в столицу Украины...

— Да, к тому моменту Александр Волков основал свой БК Киев, который худо-бедно, но держится на плаву до сих пор. Он позвал под свои знамена лучших на тот момент отечественных баскетболистов. Из Алитуса приехал Слава Медведенко, Александр Коваленко привел своих воспитанников, пополнили состав Саша Низкошапка, Рома Вареник, Юра Шаповалов. Из Николаева приехал Андрей Лебедев, присоединились Костя Галенкин со Стасом Балашовым, в расцвет своих сил вступал Денис Журавлев.

— Конкуренция на вашей позиции была, я так понимаю, сумасшедшая?

— Ну, чистым центровым, кроме меня, был только Балашов. Те же Галенкин, Медведенко и Журавлев все же работали в амплуа четвертого номера. Но внутренняя атмосфера, микроклимат в команде был очень теплым. Так что никакого соперничества, зависти быть попросту не могло.

— После Автодора разница ощущалась сильно?

— В БК Киев просто все было по-другому. Во-первых, сам клуб был очень молодой, потому и руководство работало с энтузиазмом. Во-вторых, сама команда была сравнительно молодая — вот мне, например, к этому моменту исполнилось только 25 лет — по баскетбольным меркам всего ничего. Тут же на предсезонке отправились в турне по США. Во время него, кстати, играли против команды, в составе которой выступал Дирк Новицки. Я тогда еще подумал: «Что это за парень такой — бегает по площадке, „прикалывается“ над баскетболом?». А он то мяч выведет, то бросит издали вместо того, чтобы под кольцом стоять. Это я потом узнал, что это у Новицки такой стиль игры. На матчи с нами приезжал Пол Пирс, Дуэйн Джордж из Лейкерс, Энтони Картер. Это была одна из летних лиг НБА, так что команд было много. У них же как — одна команда приехала, сыграла свои четыре-пять игр и поехала дальше, а ее место занимает другая. Очень интересно было.

— В БК Киев вы завоевали очередной комплект золотых наград, после чего половина игроков разъехалась кто куда...

— С этой стороны, можно понять и спонсоров клуба, которые создали для нас все условия, чтобы мы стали чемпионами. Как только это случилось, Медведенко уехал в Лейкерс, я в Жальгирис. Могло показаться, что БК Киев повел себя как контора-однодневка — собрал ребят, сделал результат, чтобы распродать всех по выгодной цене. Но вы же видите, что Волков до сих пор пытается что-то делать с клубом, хоть у него и новых проблем добавилось невпроворот. Но тогда ситуация, конечно, многим казалась такой — стали чемпионами, вышли в Финал Четырех NEBL, в общем, отстрелялись и разъехались.

— А вы стали игроком Жальгириса...

— О литовском этапе моей жизни рассказывать можно долго. Это совсем другой уровень с точки зрения культуры баскетбола. Я ехал в клуб с богатейшей историей, в котором выступал суперзвезда мирового баскетбола Арвидас Сабонис. Было много трепета, волнения. Можете себе представить — простой парень из Украины едет в сам Жальгирис! И сразу же, сходу начинает выступать в Евролиге, которая для меня была сравнима разве что с футбольной Лигой Чемпионов. Тогда был как раз первый сезон новообразованной Евролиги. Я и сейчас, когда рассказываю о том, что за первый сезон суммарно я сыграл около 90 только официальных игр, не считая товарищеские и предсезонные встречи, мне не всегда верят. Жальгирис принимал участие в трех турнирах — внутреннем чемпионате, NEBL и Евролиге. Моему сыну тогда было всего полгода. Я перевез его с женой к себе в Каунас, но получилось так, что был период в несколько месяцев, когда моя семья меня видела лишь когда я заезжал домой переодеться и взять форму. Условно, в субботу мы сыграли в чемпионате Литвы, приехали на автобусе домой (благо, расстояния в этой стране не так велики, как в Украине), поменяли форму, поехали в аэропорт, улетели в какую-нибудь Швецию, сыграли в NEBL и без залета домой полетели на матч Евролиги куда-нибудь в Грецию. Семья меня понимала — такой у баскетболиста крест, такая работа. Жена перезнакомилась там со всеми, завела друзей.

— Тяжело для вас складывался этот марафон?

— Ну, если я смог стать статистическим лидером Евролиги по блок-шотам (этот рекорд — 3,2 блока за игру, по-моему, до сих пор не побит) — значит, справился. Конечно, было нелегко. Но в Жальгирисе исповедовали такую систему баскетбола, при которой я был максимально полезен команде и мог раскрыться.

— Параллельно вы летом старались трудоустроиться в НБА, верно?

— Были такие попытки, еще с 90-х годов. В 1997 году после чемпионата Европы я, кстати, мог попасть в Атланту, но, по неизвестным причинам, мне в посольстве США поставили отказ в получении визы, хотя все документы были давно оформлены. Почему так произошло — не знаю, да и незачем уже ворошить прошлое. А после второго сезона в Жальгирисе я вновь поддался соблазну попробовать себя за пределами постсоветской территории. Меня приглашал к себе итальянский Киндер, в котором тогда выступали Ману Жинобили, Марко Ярич, Дэвид Андерсон, а командой руководил Богдан Таньевич. К сожалению, я не прошел медосмотр. Вообще же, то лето было очень насыщенным для меня в плане поездок и знакомств, тем более, что в Евролиге я повторил свой рекорд по блок-шотам. Так что и Таньевич очень хотел видеть меня в Киндере, и Душан Ивкович из московского ЦСКА — но и в Москве меня забраковали по результатам медосмотра, найдя поясничную грыжу. Оттуда я вернулся Киев и буквально через пару дней все же смог улететь в Лос-Анджелес. Побывал в летнем лагере Лейкерс, пообщался с Филом Джексоном, с Коби Брайантом. В общем, за короткий период времени я получил возможность общения с большим количеством интересных людей.

— А сейчас вы с ними контакты поддерживаете? Особенно, учитывая, что теперь вы и сами начали тренерскую карьеру, поэтому совет от опытных специалистов будет вдвое ценен.

— Очень бы хотелось пообщаться и с Ивковичем, и с Этторе Мессиной, и с Дэвидом Блаттом. Просто они далековато отсюда, а по интернету я общаться не люблю. Если будет возможность — с удовольствием спрошу у них совета. Тем более что и они меня помнят, так что в общении не откажут. Скажу больше, в 2008 году я со сборной приезжал в Тревизо — и там меня вспомнил не только Мессина, но и американские игроки, скауты, агенты. И это после того, как первый и последний раз они меня видели в 2001 году в Портленде.

– Вернемся к вашей карьере. После Жальгириса...

– ...я вернулся в БК Киев, в нем доиграл сезон и под занавес плей-офф получил приглашение от испанской Памесы. В Испании как раз наступала пора плей-офф, а основной центровой Памесы Деян Томашевич слег в больницу с приступом аппендицита. В Валенсии я пробыл месяц и отбыл в Грецию. Кстати, за этот месяц я успел подружиться с генеральным менеджером Хосе Луисом Мартинесом Морти. И мне было приятно, что, когда спустя полгода Памеса приехала в Грецию на встречу с АЕКом, и я (как раз выступал в Перистери) поехал к ним в гости просто поприветствовать давних знакомых, вся команда, в составе которой были звездные Антуан Ригодо, Фабрицио Оберто, вместо того, чтобы отдохнуть после тренировки, стала со мной в холле гостиницы и очень долго хлопали меня по плечу, рассказывая все новости за последнее время.

– Когда вы выступали в Греции, из ПАОКа в Украину вернулся Александр Окунский, рассказывавший про специфику греческого баскетбола – мол, поначалу в Греции платят зарплату отечественным игрокам, считая легионеров лишь вторыми в очереди на получение гонорара. Так ли это?

– Для греческого темперамента это вполне нормальная вещь, когда доморощенные игроки ценятся выше иностранцев. И у меня такое было. Но я не буду категорично утверждать, что в Греции не заплатят легионеру, пока полностью не рассчитаются со своими баскетболистами. Старались оплачивать работу в равной степени. Просто многое зависит от клуба, в котором ты выступаешь. И эта тенденция, по-моему, сохраняется до сих пор. Тем более что в Греции сейчас довольно тяжело с деньгами. Думаю, финансовый кризис в этой стране начался еще после Олимпиады в Афинах в 2004 году. Страна была в очень большом убытке. Тогда на некоторые соревнования людей пускали бесплатно, чтобы создать иллюзию переполненных трибун. Когда я второй год выступал в Греции, в Афинах построили новый зал для АЕКа на 15 000 зрителей, суточная аренда которого на тот момент составляла 30 000 евро. Так что АЕК сыграл там всего пару игр, и в дальнейшем зал стоял пустым ангаром, а команда ютилась в старом маленьком зале. В общем, в Греции пустили по ветру большое количество денег – разумеется, спортивные функционеры не имели средств на должную оплату труда. И греческий спорт стал понемногу угасать. Например, уже нет Македоникоса – его владелец был руководителем крупной строительной компании, занимавшейся возведением олимпийских сооружений. После Олимпиады к власти в Греции пришла другая политическая сила, ему не отдали те деньги, которые обещались перед стартом Игр. И клуб стал банкротом.

– С Македоникосом вы вышли в финал Кубка ULEB, при этом ваша команда сотворила сенсацию, отыграв 23 очка, полученные в первой встрече с Хемофармом...

– Что интересно, с этой командой, которой руководил Ацо Петрович, мы пересекались в предсезонных играх. И вот спустя полгода встретились с сербами в полуфинале Кубка ULEB. В первой же встрече нас окатили холодным душем, выиграв с разницей "+23". Но мы не раскисли, собрались и в ответной встрече привезли Хемофарму 31 очко. Вот почему тот же Пит Майкл до сих пор играет в Барселоне. Вся команда тогда хорошо сыграла. Такие ситуации – редкость для баскетбола высшего уровня. Помню, перед игрой зашел к нам тренер и сказал: "Я не знаю, что вы себе думаете, но вот у меня 15 билетов на финал в Шарлеруа. В качестве кого туда поедем?". Мы тогда опешили, потому что считали, что обыграть после "-23" Хемофарм, в четвертьфинале не заметивший в Москве российское Динамо с Пападопулосом и Фоцисом во главе, нереально. Притом, у команды Петровича система игры была банальная, но всегда работала: защитник заходил в трехсекундную, если его страховал «большой» – забивал, если нет – стягивал на себя защиту и давал пас в угол на снайпера. Игроки у них были опытные (кстати, вы многих из них знаете – Боян Бакич, Ясмин Хукич, Саша Васильевич). Но во второй игре Хемофарм расслабился, посчитал, что финал у него в кармане, и поплатился.

А вот потом мы попали на Летувос Ритас, донельзя обозленный после поражения во внутреннем чемпионате принципиальному сопернику – Жальгирису. Команда, в составе которой выступали Делининкайтис, Муезинович, Ярутис, Штельмахерс и Явтокас, попросту не имела права проигрывать еще и здесь. Мы держались как могли, но ни Пит Майкл, ни Луковски с Римацем, ни Ненад Чанак с Эндрю Хатсоном не остановили напор подопечных Томо Махорича. Мы проиграли всего четыре очка – но Ритас заслужил эту победу.

И после этого сезона я переехал в питерское Динамо. Что интересно, я мог бы оказаться там и раньше – в свое время меня туда звал Дэвид Блатт, предлагал руководству Македоникос» отступные, но греки отпускать меня не хотели. Пришлось ждать окончания сезона, после чего в Санкт-Петербурге я появился уже в качестве свободного агента, притом тренировал команду уже не Блатт, а Фоцис Кацикарис. Дэвида же пригласил к себе Бенеттон, которым он воспользовался – в Динамо все же были не лучшие условия для работы. Блатт часто конфликтовал в Владимиром Родионовым – человеком амбициозным, но с амбициями, направленными совсем не в нужную сторону.

Из Динамо я уехал довольно скоро. В феврале поступило предложение от Азовмаша, на которое я согласился практически сразу – в Питере я особо не играл, не хотел зря просиживать на лавке. Кацикарис также был против моего отъезда – он хорошо меня знал еще по Греции, знал, как меня использовать. Но, как говорится, "кто ужинает девушку, тот ее и танцует" – мариупольцы предложили хорошие отступные, а Родионов от такого не отказывается. Я, помнится, удивлялся тогда, как руководство отпустило Блатта, выигравшего с Динамо Кубок FIBA-Европа. Со временем понял, что и Фоцису приходится непросто...

– И вот здесь начался ваш последний украинский этап, после которого вы и завершили карьеру...

– Да. В Азовмаше было хорошо. Тренировал нас великолепнейший тренер литовской школы баскетбола Римас Гирскис. Тем более, мариупольцы всегда подчеркивали свои амбиции и их обоснованность в каждом из турниров, в которых принимали участие. Я приехал на просмотр, тут же подписал контракт и вновь стал чемпионом Украины.

– Что в Динамо, что в Азовмаше вы не так уж и часто выходили на площадку. Вас приглашали в эти команды как игрока с именем, или как опытного дядьку-наставника?

– Ну, до звания дядьки-наставника мне было еще рано – все-таки 2006 год был на дворе. Да и сейчас я себя не могу назвать таким. Смотрю иногда игры Евролиги и чувствую – хорошо бы потренироваться, вернуть былую форму, я бы и в ней не затерялся. Я же играл в свое время и против Панатинаикоса, и Олимпиакоса – даже если бы я выходил в таких командах на замену, каши бы точно не испортил. Просто в командах такого уровня очень грамотные тренера, умеющие правильно комплектовать команду и для каждого исполнителя находить его роль.

– Несколько лет назад я брал у вас интервью, и вы тогда говорили, что о завершении карьеры даже и не думали, мол, сил еще предостаточно. Тем не менее, с того времени вы не были на первых ролях даже в украинских коллективах...

– Есть такая поговорка: "Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах". Никогда не надо делать далекоидущие планы, особенно строить большое их количество. Силы у меня и сейчас еще есть, но сейчас я решил все-таки остановиться. Если уж говорить о ветеранах, то давайте вспомним Сашу Скутельника – я вообще удивился тому, что он завершил карьеру. Поскольку уверен, что он мог бы еще играть и играть, лет пять минимум на таком же уровне, капитанить в Азовмаше. Вообще, жалко, что такие ребята как Скутельник завершают карьеру так рано.

– После Азовмаша вас на пару лет пригласил Днепр. Как игралось там?

– Тоже амбициозная команда, которая в то время начала ставить перед собой еще более высокие задачи. Мне было интересно поиграть там, почувствовать, чем живут молодые ребята. Видите ли, Днепропетровск всегда славился своей баскетбольной школой, а сейчас она работает еще лучше. Так что я и сам рядом с ними чувствовал себя совсем ментально юным.

– Как вам работалось под начальством американца Боба Доневальда? Все-таки он больше делал ставку уже не на отечественных исполнителей, а на своих соотечественников?

– Первый год командой руководили Георгий Ступенчук, а затем Кирилл Большаков. Мы тогда задачу выполнили, попали в плей-офф, я опять играл против подопечных Махорича – теперь уже БК Киев. Могли даже выиграть в четвертьфинале пару игр, но этим растянули бы серию. А вот Доневальд появился после раскола в украинском баскетболе. И меня еще больше заинтересовала работа в Днепре – все-таки приехал американский тренер, с опытом работы в НБА, со своей методикой. Все это меня очень заинтересовало. Ну, а со временем, конечно, я начал немного расстраиваться своим временем в игре. Все-таки я знал, что я опытный игрок, со своими знаниями. И то, что он делал с командой, мне не очень нравилось.

– В сборной карьеру вы уже к тому времени завершили...

– С выступлениями за сборную вообще отдельная история. В свое время, когда я играл в Жальгирисе, Йонас Казлаускас удивлялся, как это я, выступая в трех лигах, еще и еду летом помогать сборной. Вот греки, например, ставили четкие условия – если меня приглашают в команду, то я, во-первых, должен заключать контракт с начала сезона, а во-вторых, не рисковать собой на чемпионатах Европы, а проводить летние сборы с клубом. От этого возникали различные внутренние конфликты. Приходилось либо ссылаться на семейные проблемы, либо просить в составе команды использовать меня не так часто. Ну, а со временем в нашем баскетболе выросло поколение хороших баскетболистов.

– В своих последних клубах Будивельнике и Днепр-Азоте на площадку вы уже и вовсе не выходили. Именно поэтому приняли решение повесить кроссовки на гвоздь?

– Дело совсем не в этом. У меня было воспаление седалищного нерва, я просто очень долго восстанавливался. Хотя на тренировках старался работать по максимуму, был как спарринг-партнер Миши Анисимова и Андрея Малыша. Потом позвали в Днепр-Азот – значит, там я тоже для чего был нужен. И вот, не было бы счастья – да несчастье помогло. В Днепродзержинске появилась возможность поработать с дублем. Инициатива происходила не от меня – я просто согласился. 

– Вот вы упомянули, что вам не очень понравилось работать с Доневальдом. А как вы вообще можете оценить приезд наставников из крупных баскетбольных держав в малознакомую для них постсоветскую страну – Доневальда, Магарити, Беррокаля? Они приезжают сюда для реализации своих амбиций или все же в надежде получить больше опыта, помочь в работе своему работодателю?

– Не все то золото, что блестит, нельзя оценивать всех под одну мерку. Люди приезжали со своей базой знаний и приспосабливали ее под ту систему, которая была в нашем баскетболе на тот момент. Разумеется, они ответственны за результат и стараются достичь его каждый своим способом – например, приглашая знакомых им соотечественников. Как это было с Доневальдом и Магарити. Другой вопрос, как на это реагируют болельщики, прочие подопечные, руководство отдельно взятого клуба.

– А как вы будете делать комплектацию своей команды высокого уровня? Первый шаг к тому, чтобы стать основным наставником команды Суперлиги уже сделан.

– В зависимости от того, в каком клубе я буду работать. У нас обычно нет полного доверия, как к украинским тренерам, так и игрокам. Понятно, что нынешняя молодежь – не сахар. За рубежом в этом смысле лучше. Возьмем тот же белградский Партизан, который года четыре назад полностью закрылся от легионеров и в короткий срок вырастил хорошее поколение игроков. На Балканах вообще есть негласное правило. Молодой игрок уже к 21-22 годам должен показывать хороший уровень игры, причем не на сербском или хорватском уровнях, а на международном – то есть, команд топ-уровня. Вот почему во многих клубах Европы главными тренерами являются представители экс-Югославии, около 70% игроков топ-команд – балканцы. Вот почему они диктуют в Европе моду в плане баскетбола, в плане отношения к нему. У Желько Обрадовича в Панатинаикосе американцы играют лишь вспомогательную роль. На пресс-конференции Финала Четырех Евролиги Обрадович как-то сказал: "Этот финал показал, каким должен быть настоящий баскетбол". А играли они тогда против Маккаби родившегося за океаном Блатта, две трети команды которого – постоянная ротация американцев. А у Обрадовича костяк – ребята, играющие вместе уже несколько сезонов. В прошлом сезоне Пао выиграл только внутренний чемпионат, и Желько, чтобы встряхнуть команду, написал Яннакопулосу заявление об уходе. Президент клуба его порвал, оставил Обрадовича – и теперь в активе у Пао два трофея в сезоне 2010/11. И никакие Майки Батисты даже не помышляют об уходе из команды. Вот каким в идеале должен быть подход к работе – не только у тренера.

– Но вам, как тренеру, дадут сделать подобное?

– Думаю, что вряд ли. Мой знакомый агент Майк Флешер как-то сказал, что нам – украинцам, россиянам – нужно, в первую очередь, менять свой менталитет. Скажем так (я немного отклонюсь от темы баскетбола, но ведь все в этой жизни взаимосвязано), если взять сто тысяч и предложить американцу: "Получишь все в течение года, но равномерными порциями, или бери 60 тысяч и уходи прямо сейчас, ищи другой клуб", то он примет первое предложение. У нас чаще происходит наоборот. Вспомним тот же Партизан – в год проведения в Киеве Финала Четырех Кубка FIBA бюджет сербов был в полтора раза меньше БК Киев, только первый клуб играл в Топ-16 Евролиги, а второй только пытался выиграть третий по рангу турнир. Так что можно пригласить хоть десять американцев, но только дайте при этом работать тому же тренеру, а потом требуйте результат. Надо давать работать молодым игрокам. Иначе все будут удовлетворены в какой-то степени, но готового результата вы не получите. А так мне просто жалко тех ребят, которые исправно приходят на тренировки, не понимая, какие у них шансы в нашем баскетболе. Равно как и тех, кто все понимает, потому относятся к работе с прохладцей. Вопрос этот вообще широкий, и парой фраз его не объяснить и не решить.

– Зачастую тренерами в тренера идут игроки задней, средней линий. Центровых в этой профессии мало. Не боязно было продолжать работу именно в этом направлении баскетбола?

– Немножко побаивался. Разумеется, в наставники обычно идут защитники, у которых работа игрока была всегда связана с тем, чтобы видеть всю площадку и руководить атакой команды. Амплуа центрового кому-то покажется банальной – сунули тебе мяч, ты и забил. Но вспомним того же Сабониса, который сам умел видеть всю площадку. Тренер из него вышел бы отменный, жаль, что он так и не пошел по этой ниве. И не факт, что бывший «маленький» сможет стать хорошим тренером. В общем, не стоит зацикливаться на этот моменте. Если сверху дано – значит, так и будет. Неважно, провел ты до этого в баскетболе 10 лет или 40. Психология игрока отличается от психологии тренера. Тот же Пиии Гершон много лет был всего лишь ассистентом – а оказался вполне состоявшимся специалистом высокого уровня. Так что буду пытаться достичь высот на этом поприще, решать вопросы по мере их поступления. Надеюсь, получится. Загадывать не хочу.

– Пока все получается?

– Это решать не мне. Пока я работал только с дублерами, но оценивать эту работу должны другие – руководство, болельщики. А вообще, если говорить о молодых игроках, то я, будь у меня такая возможность (интеренет везде есть), запретил бы им смотреть НБА. А то отовсюду: "О, как он сверху забил, о, как он прыгнул!". Ребята, вы не на то смотрите в этих играх! У вас, вообще, физиология отличная от тех игроков. А во-вторых, вы сначала бы посмотрели как они пашут на тренировках – я же лично видел работу Коби Брайанта! Причем, у них же даже IQ ниже – Виталий Потапенко, побывав на драфте, рассказывал, что американцы не всегда знают, где у них левая рука, зато закладывают мячи в кольцо на загляденье. Но они борются за свою жизнь (помните, истории детства Ибаки, Дюранта?). Вот на что надо смотреть – как пробиваться в жизни. Пришел в зал – играй, а не на травмы жалуйся или на то, что все равно чемпионом станет условный Будивельник, так какой в этом смысл. Это и есть главное правило баскетболиста.

http://isport.ua/